Интервью Татьяны Федоровской журналу Ostwind

В немецком городе Карслуэ проходит ежегодная художественная ярмарка. К этой выставке журнал Ostwind подготовил номер с интервью Татьяной Федоровской обложкой.

Небольшая выдержка из интервью:

Корр.: Татьяна, когда знакомишься с Вашим «досье», возникает ощущение какого-то подвоха: ну очень уж много для одного человека! Модельная внешность, несколько главных ролей в кино, параллельно - картины, быстро разошедшиеся по частным коллекциям и при этом написанные в совершенно разных стилях, плюс авторские ювелирные украшения, тоже мгновенно раскупленные, как горячие пирожки… Чемпионка России по боди-арту и по спортивным танцам… что ещё я упустил? Ах, да, в своих интервью Вы также упоминаете о работе над киносценариями. Может это – хитрая мистификация, и на самом деле Вы не одна, а на Вас работает целый цех?

Т.Ф.(смеётся) Да, конечно, и не один. В одном цеху трудится артель художников, в другом – сценарное бюро, на съёмочных площадках – дублёры.

Корр.: И всё-таки, откуда такое разнообразие умений и стилей?

Т.Ф. Если говорить о моих кинообразах – порой бывает даже досадно, когда хорошо знакомые со мной люди не узнают меня на экране – видимо, я действительно умею перевоплощаться. Конечно же и с ролями везло – характеры доставались самые разные: случалось играть и демона-искусительницу, и беззащитную девочку-инвалида, и егеря, скачущего верхом… К тому же я, всё-таки - не Краморов и не Фернандель, чтобы меня сразу узнавали в любом гриме.
Что же касается разнообразия стилей в живописи – наверное, опять это моё свойство перевоплощаться: может быть, когда я пишу импрессионистские пейзажи, то воображаю себя учеником Клода Моне, когда экспериментирую с кубизмом – Пикассо. Потом вдруг возвращаюсь к реализму… Планирую даже поупражняться с камерой-люцидой, как это делали мастера Ренессанса, чтобы достичь фотографической точности.

Корр.: То есть в Вас одновременно живут несколько персонажей-творцов из разных эпох и стилей?

Т.Ф.: Знаю-знаю, на что намекаете! Термин «шизофрения» происходит от греческого «расщепление личности». Не волнуйтесь, для самой себя я существую в единственном числе, просто начала рисовать относительно недавно и пока экспериментирую со стилями. Серьёзно занялась живописью только, когда пошла учиться к Александру Иосифовичу Козловскому. Он – потомственный скульптор, профессор МАрхИ. Скульптуры станции метро «Площадь революции», которые так любят натирать до блеска москвичи и гости столицы, памятник Ломоносову возле факультета журналистики МГУ на Моховой и многие других лендмарки – это всё произведения династии Козловских… Любой художник хочет в итоге создать свою неповторимую манеру, по которой сразу бы угадывалась его рука. Стиль же, в котором я пишу, зависит от моего сиюминутного настроения, времени года, от страны, в которой нахожусь…

Корр.: Вы работаете не только в Москве?

Т.Ф.: Не только. Некоторые из картин, представленных в Вашем журнале, написаны во Франции, Испании, Австрии, Германии, на Мальте. Они – разные, но всегда это масло и холст.
И всё-таки больше я тяготею к импрессионизму. Недавно с интересом посмотрела по BBC документальный фильм художника Дэвида Хокни «Секретное знание». Мне в нём запомнилась финальная фраза автора: «Изобретение фотографии – это лучшее, что произошло с живописью за всю её историю». И ведь действительно: как только стремление художников к максимальному портретному сходству или к скрупулёзному вырисовыванию деталей пейзажа утратило смысл и отошло на второй план (всё равно ведь дагерротип не переплюнуть), живописцы раскрепостились, дали волю фантазии и чувствам: на смену Вермееру и Каналетто пришли ван гоги и матиссы…

Корр.: Раз уж заговорили о великих художниках, задам стандартный вопрос: кто Ваши кумиры в живописи?

Т.Ф.: Мой пантеон – это в первую очередь Моне, Коровин, Фешин, Модильяни, Врубель, Вламинк, Писарро. Для меня – это боги и неиссякаемый источник вдохновения. Недавно побывала на экспозиции импрессионистов в мадридском музее Тиссена-Борнемисы - так еле дотерпела до возвращения к себе в студию – с порога рванула к мольберту и схватилась за кисти. Но при этом нарисовала вполне себе реалистический «Шабад».